Впрочем, я отвлекся. Да, летом хорошо. Но... комары, жарища, потные женщины...
То ли дело зимой... Зимой комаров нет. Правда, потные женщины тоже встречаются...
Задумался... С одной стороны я собирался рассказать совсем другую историю. И вовсе не про женщин... Так, к слову пришлось. Но слово - не воробей. Вылетит из него - не отмоешься. Правда, байка совершенно неавтомобильная. Это сейчас студент шагу без руля не ступит, дня без пробки не проживет. Но были времена, что и на булочку с кефиром стипендии не хватало, а упаковку сосисок из десяти штук на две недели на двоих растягивали. Организмы молодые, все переносили стойко, да и еще любови требовали. И нет чтобы любови к искусству или к знаниям каким. Им, организмам, плотских утех подавай.
Ну, вот, значит, как бы, это самое, типа, как в той старой песне, значитца, полюбил Андрияшка Параську. Дело-то молодое, неженатое. Песню все помнят? Ну, кто не помнит - в инете поищет.
Про тятьку, который не велел жениться, даже и речи не шло. Тятька с мамкой далеко. А заветная Параська рядом и сама, вроде, не против. Прогулки под луной, поцелуйчики - обжиманцы, само собой. Зима в тот год выдалась нехорошая, слякотная. Романтика - романтикой, а по дворам, да по подъездам не больно-то уютно. В общагу приводить подругу Андрияшка жуть как стеснялся, он вообще был парнишка скромный и бесхитростный. Да и опасался - отбить подругу там есть кому. Так бы охи-вздохи-луна-луна и продолжались, но Параська оказалась тоже не промах. И в один из вечеров она приникла к Андрияшкиному уху, заговорщеским шепотом произнесла: "По-е-ха-ли" и многозначительно потрясла перед глазами кавалера ключом от какой-то заветной двери. В душе у Андрияшки буквально-таки заклокотала страсть.
Они сначала долго ехали на троллейбусе, доехав чуть не до конечной. Потом пересели в автобус. Автобус, обогнув промзону, вкатился в спальный район, пересек новостройки и, когда начались хрущевские трущобы, парочка выпорхнула на улицу под одинокий фонарь.
- Это квартира подружки, - объяснила Параська,-она отдельно от родителей живет. Сутки она на дежурстве, так что...
Девушкапотупила взгляд и покраснела. У Андрияшки тоже сердце заколотилось часто-часто. Он обнял спутницу и нежно поцеловал. Где-то совсем невдалеке громко залаяла собака. Андрей отстранился, вздохнул и сказал почему-то шепотом:
- Веди.
И влюбленные потопали, огибая большие лужи, вглубь микрорайона.
В мрачном подъезде остро пахло кошками. Никогда еще Андрияшке не доводилось проникать в чужую квартиру. Хоть, конечно, и с разрешения хозяев, но ведь соседей об этом никто не предупреждал. Хорошо, что промозглый холод разогнал по домам бабулек, вечно сидящих на лавочке перед подъездом.До двери наши герои добрались без лишнего шума. Но вот замок, явно привыкший к хозяйской руке, никак не хотел открываться.
В конце концов Андрияшка, схватившись за ручку двери, сильно потянул дверь на себя и ключ неожиданно легко повернулся. Дверь открылась. Только оказавшись внутри квартиры и заперев щеколду, Андрей вздохнул спокойно.
Однако тут возникла еще одна непредвиденная проблема. Нет, то, что сапоги у него текут он знал давно. Что еще можно ожидать от китайской поделки, у которой на третий день эксплуатации подошва треснула пополам? Что только ни вытворял с ней Андрей: пытался заливать эпоксидкой, паяльником проволочки в подошву вплавлял, каким-то супер-навороченным сапожным клеем со стеклопластиковыми полосками укреплял... Но стоило пройтись по улице - и подошва вновь лопалась на том же самом месте. В мороз это сильных неудобств не доставляло. А вот в такую слякотную сырость... Стоило один раз наступить в лужу или даже просто пройти по снежной каше, и свежие носки приобретали непередаваемый цвет, а главное - аромат.
В голове Андрияшки судорожно защелкали мысли. Он скорее дал бы себя четвертовать, нежели показал бы любимой то, что сейчас находится внутри его левого, а тем более правого сапога. Надо было действовать. И немедленно!
- Я щяс! - сказал Андрей и, чавкая при каждом шаге сапогами, исчез в ванной, которая по иронии судьбы оказалась совмещенной с санузлом.
- Ты чего? - обомлела Параська, которую на самом деле звали Татьяной, но ведь это на самом деле не так уж и важно нам сейчас.
- Щяс! - повторил Андрей, торопливо щелкнул шпингалетом и пустил воду в раковине.
Оглядев комнату, он, посреди склянок с шампунями, лосьонами, питательным кремом для рук и тюбиков с зубной пастой, углядел кусочек приятно пахнущего мыла.Быстро скинул сапоги, стянул носки. Сложив поперек, сунул носки под струю воды, несколько раз намылил, прополоскал и отжал. Надел опять... Подумал. Теперь носки пахли приятно, но при ходьбе все равно оставляли мокрые следы. Парень вновь снял носки, повесил их на трубу, а сапоги засунул под ванну. Рядом на трубе висели два цветастых носочка. Андрей быстро натянул их на свои лапищи. И вышел из укрытия.
Подруга уже копошилась на кухне. Принцип "путь к сердцу мужчины лежит через желудок" она впитала буквально с молоком матери. Вот и дородная хохлушка тетка Глаша, мамина соседка по коммуналке, работавшая поваром в заводской столовой, любила повторять, озорно подмигивая молодой девчонке:
- Трэба маслице, винце и сало, шобы усегда стояло...
Татьяна заливалась краской:
- Ну теть Глаш!
- Ты слухай, шо я тоби кажу. Мужик - вин нэ собака, на кости нэ падок. Хошь толку - так накорми его першим делом, но нэ переборщи. Бо сонный будэ.
Легкая закуска была уже на столе. Татьяна снимала с плиты закипевший чайник. Андрей остановился на пороге кухни в нерешительности.
- Проходи, садись, бери бутерброд, - пригласила Таня кавалера.
Андрей покорно сел на табурет у стола, взял бутерброд и надкусил его.
- Ты чай покрепче любишь или так? - продолжила Татьяна, наливая свежую заварку в чашку.
В голове у парня щелкнуло, очень некстати вспомнилась детская сказка: "Накорми-напои молодца, старая карга, баньку истопи, а потом и выспрашивай" - говорил Иван-дурак Бабе-Яге. Он, поразившись, открыл рот, резко вдохнул и поперхнулся крошкой. Тут же закашлялся, взмахнул рукой и, задев, опрокинул свеженалитую чашку на стол. Брызги горячего чая полетели прямо на Танино платье. Крупный синий горошек моментально покрылся некрасивыми коричневыми кляксами.
- Ой, - только и сумел из себя выдавить Андрей. Но тут же закричал от боли: чай успел стечь по столу прямо ему на брюки.
Прошло несколько томительных минут. Осколки посуды, разбросанные бутерброды, опрокинутый стол. Тряпка, веник, совок... А ведь все так хорошо начиналось... Таня заплакала. Тушь на ресницах моментально расплылась. Тонкие плечи ее подрагивали. Андрей, подошел, обнял рыдающую подругу:
- Ну что ты, не надо? Пойдем в ванную!
Девушка подняла на парня свои заплаканные глаза, потом уткнулась лицом ему в грудь и разревелась пуще прежнего. Андрей гладил Татьяну по голове и растерянно повторял:
- Не надо, не плачь...
Через некоторое время девушка успокоилась. Они отправились в ванную комнату, отмываться.
Таня, проходя мимо зеркала в коридоре, остановилась, обернулась к Андрею и вздохнула:
- Нет, не ходи, я сама...
И, помолчав, добавила тихо:
- Брюки снимай.
Андрей вышел в комнату, вынул из карманов ключи, платок носовой, горстку мелочи, вытащил пояс. Снял брюки, рассмотрел поближе: в районе правого кармана выделялось яркое рыжее пятно от чая. Оно примерно совпадало очертаниями с легким покраснением на бедре парня.
- Да, - подумалосьему, - могло быть хуже... чуть выше и левее...
- Андрюш! - послышался голос Татьяны. Андрей зашел в ванную. Таня была уже умытая - от расплывшейся туши не осталось и следа. Платье в синий горошек висело на бельевой веревке. Сама Татьяна стояла в белой комбинашке и рукой прикрывала район лифа.
Андрей растерялся.
- Штаны давай? - голос подруги вывел парня из оцепенения.
- Да ладно, я сам... - замялся Андрей и густо покраснел.
- Давай уже! - Татьяна одним ловким движением выхватила брюки у него из руки и закинула в таз. Другой рукой она мягко шлепнула парня чуть пониже спины и попросила:
- Выйди.
- Ну вот, пятнышко отошло... Сейчас прополощем - и будут как новенькие, - приговаривала Таня. Она открыла кран в ванной и подставила таз с брюками под носик смесителя. Кран загудел, затарахтел, затрясся. Таня еще повернула барашек, но он вдруг вырвался из рук. Из трубы, на том месте, где только что была букса, забила тугая струя холодной воды и широким веером обрушилась на все, что было вокруг.
- Мамочки! - вырвалось у Тани.
На крик вбежал Андрей. Он мгновенно оценил ситуацию, быстро отыскал и перекрыл входной вентиль. Потоп прекратился.
- В этом доме могут быть какие-нибудь инструменты? - поинтересовался Андрюша, когда они прекратили собиратьтряпками натекшую на пол воду.
-Не знаю, - пожала плечами Татьяна. - Может быть в кладовке? Я сейчас посмотрю...
В кладовке нашлись большие пассатижи с крупными зазубринами на губках, могучая отвертка, с которой впору идти на медведя и, самое главное, о, удача, разводной газовый ключ. Кроме того, там же были россыпью старые запчасти от нескольких смесителей разной конструкции,древняя кран-букса с длинным штоком и горка резиновыхшайбочек - прокладок.Правда, Андрею пришлось повозиться: никак не хотел откручиваться маленький винтик, которым крепился барашек. В конце концов, кран встал на место. Не без трепета Андрей повернул вентильи открыл воду.
- Готово, хозяйка, магарыч давай! - пошутил он.
Таня подошла к нему сзади и обняла. Андрей всей своей спиной ощутил мелкую дрожь тела подруги. Он обернулся и увидел Танины трясущиеся синие губы.
- Господи! - воскликнул парень, - Да ты совсем промокла!Немедленно раздевайся и лезь в ванну.
И пустил горячую воду. В это время в дверь позвонили…
- Кто это? -всполошилась Татьяна.
- Ты, давай не отвлекайся, - ответил Андрей, - лезь в ванну, отогревайся. Я пойду, посмотрю.
Он оглянулся, взял большое полотенце, обернул его вокруг пояса и тихонечко стал подкрадываться к двери. За дверью потоптались, позвонили еще раз, потом зазвенели ключи. В душе у Андрея похолодело. Он четко услышал, как тельце ключа входит в замочную скважину. "Терять нечего!" - пронеслось в голове. Одним движением Андрей отпер и распахнул дверь.
За дверью стоял грузный пожилой мужик с давно наметившимся пивным животиком. Увидев Андрея, пришелец оторопел:
- А где Ларка?
- Кто? - переспросил Андрей.
- Ну... Лариса, доча моя? - уточнил незнакомец.
"Речь, по-видимому, о хозяйке дома", - подумал Андрюшка, а вслух сказал:
- А... она на этом... на дежурстве...
- Ото ж, - развел руками папа, - а я иду, смотрю - свет горит. Непорядок. А ты?
- Андрей, - представился парень и протянул руку.
- Евгений, - ответил пришелец, сжав его ладонь своей огромной клешней, помолчал и добавил, - Петрович... А ты чего это?.. - он кивнул на мокрый рукав рубашки Андрея, - чего без штанов?
- Да у нас тут потоп небольшой приключился. Кран сорвало...
- Холодный?
- Ага. Но я уже починил.
Евгений Петрович грязно ругнулся и вздохнул:
- Давно собирался заменить...
Повисла пауза.
- Да, - вспомнил Петрович и хлопнул в ладоши, - это дело ж надо вспрыснуть! Пошли?
- К-куда? - от неожиданности Андрей даже начал заикаться.
- Да не ссы! У меня все с собой, - он многозначительно похлопал себя по оттопыренному карману. - Посидим, покалякаем... А то от Ларки хрен-чего добьешься! Расскажешь мне о себе...
Андрей растерялся.
- Ну в конце-то концов! - распалялся Петрович, - Имею я право выпить с будущим зятем?
В этот момент из-за двери ванной выглянула Татьяна. Она часто-часто заморгала и пролепетала:
- Здрасте, дядь Жень...
Дядь Жень замер на полуслове и шумно выдохнул. Он посмотрел на Татьяну, на Андрея, опять на Татьяну... помолчал... и наконец, протянул:
-Да... Ладно, пойду я.Не выгонять же вас в таком виде на улицу...
Он развернулся, постоял... Потом бросил через плечо:
- Квартиру только не спалите...
Закрыв дверь, Андрей прислонился к ней спиной, сполз вниз и присел на корточки.
- Да..., - повторил он вслед за Евгением Петровичем.
- Ты чего, - удивилась Таня, - дяди Жени испугался?
Татьяна выскочила из-за двери и, прошлепав босыми ногами по полу, подошла к Андрею. Подобрав подол комбинашки, она присела рядом.
- Зря. Дядя Женя только с виду страшный, - продолжила она, - он хороший и очень добрый. Когда папа погиб, дядя Женя маме пенсию выбивал... Он у папы командиром был...
Андрей посмотрел на Татьяну и подумал:
"Боже мой, а я ведь совсем не знаю эту русую сероглазую и совсем еще, по сути, девчонку. Что у нее творится в душе, что ей довелось пережить?"
А вслух он сказал:
- Тань, а может мы зря все это затеяли?
- Что?
- Ну... это все... вот тут...
Таня вскочила, глаза ее распахнулись:
- Ты меня не любишь?
Андрей тоже поднялся:
- Нет... то есть да... то есть, конечно же, люблю... Просто как-то...
Он замолчал. Татьяна ждала.
- Расскажи мне о своем отце, - попросил Андрей, - только пойдем в комнату, а то ты простудишься.
Они прошли в комнату, влезли с ногами на диван и, укутавшись в шерстяной плед, прижались друг к другу. Таня долго рассказывала, как служил ее отец, как они вместе с мамой переезжали из города в город. Как мама не хотела отпускать его в ту самую злополучную командировку.
- Ты знаешь, у нас ходит семейная легенда, что когда папа ехал знакомиться с мамиными родителями, он умудрился провалиться в полынью и, чуть было, не отморозил себе ноги. И мама заставила его тогда снять сапоги и надеть ее кружевные парадные гольфы. Представляешь? Военная форма, галифе и белые гольфы с завязочками?
Андрей тайком посмотрел на свои ноги в красный цветочек.
- Дед сразу сказал, - продолжала Таня, - носок увяз - всему лейтенанту пропасть!
Андрей еще тесней прижался к Тане и нежно поцеловал ее в ушко.
"Носок увяз..." - подумал он, - "... и будь что будет..."
А через два месяца они поженились.
